появление Николая за их столиком с изумлением. «Папиков» как явления в те невинные годы не было (ну, почти), поэтому брать пришлось широтой души, что Николаю в его дорогой импортной упаковке и с гигантским опытом соблазнения давалось легко. Девушек звали одинаково: Надя и Надя, студентки, провинциалки. Новая бутылка шампанского, оплата всего счета и несколько неизвестных в то время, но очень смешных анекдотов, и место изумления девушек занимают жгучий интерес и горячая симпатия.
С «удвоенной Надеждой» Николай переместился в ресторан «Арбат». Там, с поправкой на советские реалии, был «формат» – дорого и солидно. Очереди на вход не было, но и мест тоже, так что за любовь швейцара все равно пришлось платить.
«Надежды провинции» смущались советским гламуром, терялись в меню, но им нравилось. Хотя Николая смешила скудость этой роскоши, в которой не нашлось места ни для вишисуаз, ни для буйабес, ни для крутонов и прочей иностранной мишуры (ибо, например, вишисуаз по факту – луковый суп), его вполне удовлетворили 200 грамм черной икры с осетриной горячего копчения на закуску, потрясающая солянка и что там на горячее, он даже не запомнил, так был увлечен решением сложной задачи одновременного соблазнения обеих подружек. И, конечно же, Николая радовали цены. При всем желании в его утробу и в две стройные фигурки больше ста рублей меню не войдет. И это с учетом того, что за «Чивас регал» и бутылку «Мартини», не предусмотренных меню, пришлось сильно переплатить.
Возникли непредвиденные траты в виде оркестра. Николай хотел общаться, а перекрикивать музыку нет. Пришлось купить полчаса тишины за 100 рэ. Ох и дорог комфорт в советских палестинах! Потом еще полтинник добавить, перебивая заказы гостей из южных республик с их особыми музыкальными пристрастиями. Болтая с Надеждами, Николай весело наблюдал за суетой у столика метрдотеля по поводу нэпонятного поведения оркестра.
Ледяная игла тошно уколола где-то в желудке: крысиные усики. Они-то что тут делают? Совпадение? Впрочем, успокоил себя Николай, в этой Москве мест не так много, все топчутся на одном пятачке. И в этом заведении хозяин крысиного носа оживленно общался с девушками, правда, уже с другими.
Любой вечер заканчивается и встает вопрос: что дальше?
Девушек Николай кормил легендой «работник «Внешторга» в разводе», объяснявшей и его заграничный вид, и достаток. На такого живца в СССР клюет любая золотая рыбка, а уж незолотая…
Ход событий сузил воронку решений до выбора: какая из Надежд в возвращается общагу, а какая остается. Николай видел, что ни одна в общагу не хочет и хрупкая девичья дружба вот-вот даст трещину. Он попробовал увеличить число возможных вариантов, предложив остаться обеим. Обе испугались. Не предложения, а отсутствия перспектив у такого поворота событий. Николай предотвратил назревающий конфликт, «отпустив» обеих, шепнув каждой, что нравится ему именно она, и лучше они встретятся завтра-послезавтра с глазу на глаз. Координаты, такси до общаги, прощальные поцелуи. Все, вечер исчерпан.
Нужно пояснить, с чего это наш герой-любовник проявил такое благородство и пощадил девичью дружбу в ущерб своему удовольствию здесь и сейчас. Все очень просто. Прокручивая в голове сценарии продолжения вечера, Николай в любом из них упирался в неразрешимый вопрос: ГДЕ? Похоже, социализм и погиб-то из-за того, что не нашел правильного ответа.
Коммунальный вариант, несмотря на дозволение Татьяны, годился для молодого Николая, который сейчас на БАМе. О гостинице не могло быть и речи – человек без брони, без командировочного удостоверения и тем более без советского паспорта ни за какие разумные деньги не мог снять номер, а предложение неразумных денег вызвало бы подозрения с непредсказуемыми последствиями. Вариант с общежитием, где обитали наши Надежды, мог прийти только в голову невзыскательного автора этих строк.
Вот поэтому секса, как и у всего СССР, у Николая сегодня не было. Так что он поехал спать домой.
* * *
Была пятница. Наступали длинные выходные. В СССР 7 и 8 ноября были нерабочими днями, праздновалась годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. В этот раз 8-е число пришлось на понедельник, получалось три выходных подряд.
В предыдущие дни ничего примечательного с Николаем не приключилось: общался с Татьяной, гулял по Москве, встречался по очереди с Надеждами в снятой у сослуживцев Татьяны квартире, еще раз встретился с Эдиком для пополнения советской наличности. Вот, собственно, и все путешествие во времени. Николай с горечью отмечал, что флирт, он и в прошлом – флирт, и только.
Впрочем, одно важное событие было – телефонный разговор. Петр позвонил с далекого БАМа, и Николай поговорил с другом и с собой. Звонок раздался в четверг вечером, незадолго до выхода Николая на провинциальные гуляния.
– Привет, Танюшка! – кричал в трубку Петр. – У нас уже ночь, поэтому соединили быстро, за 15 минут! Доехали хорошо, устроились в гостинице. Неси ручку, запиши адрес и телефон…
– Здравствуй, родной. А у нас Николай в гостях.
– Какой Николай?
– Тот, у которого ты летом побывал…
– Да ты что?!!! Позови.
– Здорово, коммуняка! – взял трубку Николай.
– Здорово! Ты с терминами поаккуратней, мы по межгороду разговариваем… Ты как сюда попал?
– Так же, как и ты, на метро.
– Баба?
– Она.
– И как тебе у нас?
– Нормально. Без особых потрясений. Честно говоря, даже немного обидно… кстати, Петя, ты молодец, правильные выводы из своего посещения сделал.
– Тебе Танька рассказала?
– Не только. Я наблюдал результаты воочию. У тебя… у вас всех все хорошо! Очень рад за тебя, молодец!
– А у тебя что? Ты к нам… сбежал?
– Ох, и прямолинейный же ты, дружок, нельзя было как-то подипломатичней? Впрочем, черт с тобой, называй вещи своими именами – это честно. У меня тоже все в порядке. Никуда я не сбежал, проблемы разрулил, в отпуск собрался. В кои-то веки поехал на метро и на тебе – Баба! Короче, я у вас в отпуске до вторника. До этого или следующего: мне Баба времени отмерила побольше, чем тебе. Пользуясь случаем, даю Танюхе уроки адаптации в грядущей жизни. Кстати, а Я далеко от тебя?
– ТЫ? А-а-а… Рядом, – В сторону, – Ты понял кто это? На, поговори.
– Алло…
– Привет, брат мой меньший.
– Привет… Ты – это я?
– Так точно, я – это ты. Давай так, я буду говорить, а ты слушай, времени на охи и ахи у нас нет. По существу: теперь я точно знаю, что изменить судьбу возможно,
